Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

Новости "Литературного кейса"


 В разделе "Электронная библиотека" открыт доступ к пятому и шестому сборникам "Саяногорск литературный" (2011-2012 гг.)

 Приглашаем к чтению!


Литературное объединение "Стрежень" открыли свой сайт под девизом:

«Открытое сердце Сибири».

Добро пожаловать!

Адрес сайта: 
Открытое сердце Сибири
 Уважаемые друзья! Представляем Вам новый раздел "Вестник литературного объединения "Стрежень", где Вы можете посмотреть или скачать электронные версии газет, выпускаемые ЛО "Стрежень".

Литературный хронограф

Именинники месяца

Куклин Владимир Александрович

13 декабря 1953 г.

Данилов Константин Константинович

18 декабря 1930 г.

Балагуров Виталий Александрович

19 декабря 1931 г.

Конев Николай Михайлович

19 декабря  1935 г.

Усачёв Владимир Викторович

30 декабря 1966 г.

Просветова Зинаида Васильевна

 31 декабря 1941 г.

 

»
Куликовская Анастасия Евгеньевна

Куликовская А.Е.Куликовская А.Е.Куликовская Анастасия Евгеньевна

учащаяся Лицея №7 г.Саяногорск

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Произведения автора

Любовь всей жизни

 Глава первая

    Приглушенный свет лампы, стоящей на небольшой прикроватной тумбе, размеренно распространялся  по комнате, озаряя задумчивое лицо молодого юноши. Его длиной до плеч  волосы беспорядочно расползлись по белой пуховой подушке. Гулкий вой ветра за окном навевал детские воспоминания его прежней жизни, наполненной смехом, любовью и заботой, однако и он же заставлял парня «проснуться» и вновь понять:  все в прошлом.

      Когда-то, давным-давно, эта комната была одной из самых посещаемых в доме. Будучи ребенком, мальчик не знал скуки. Весь день был рассчитан от и до. Каждая минута была занята каким-либо делом, будь то школа, уроки, уборка или же присмотр за младшей сестрой. Однообразные, казалось бы, дни разбавляли совместные с семьей походы в парк, сады, кино. Бывало, что и вовсе оставались в пределах жилища, в тепле, попивая чай и слушая рассказы старой бабы Ксении. Казалось, так будет всегда, и счастье никогда не покинет этот дом, если бы не наступил тот самый проклятый возраст.

 

***

    – Вова, почему ты так поступаешь со мной? Я тебе, бессовестный, только добра желаю! Неужели нельзя просто смолчать и сделать так, как я прошу, а не показывать свои капризы?! – прокричала Елена Андреевна, смотря на сына мокрыми от слез глазами.

    – Нет, нельзя! Что плохого в том, что я ходил на рыбалку? Можно подумать меня бы там кто-то схватил! – съязвил Вова, вскинув руки в укорительном жесте.

    В то же мгновение на затылок парня пришелся оглушительный удар сильной отцовской руки. Изображение заметно исказилось, крики родителей обрывками доходили до потрясенного шлепком сознания. Спустя несколько секунд все вновь встало на свои места, но ненадолго. Струя ноющей боли снова пронзила тело подростка, однако, на этот раз в области щеки.

     – Ты чего, тварь, себе позволяешь?! Как ты с матерью разговариваешь?! Что-то не нравится – уходи! Тебя тут никто не держит. Я с удовольствием посмотрю, как будешь попрошайничать на местном рынке, в то время, когда денег тебе никто не даст!

    Проигнорировав речь отца, Вова развернулся и направился в свою комнату, чем вызвал еще больший гнев родителя. Мужчина быстрой походкой преодолел разделявшее его с сыном расстояние и пинком с колена толкнул того в собственную комнату.

     – Надоел! – в очередной раз выпалил Александр Валерьевич, закрывая «детскую» на ключ.

    И сейчас, лежа в расстеленной кровати, Вова снова и снова обдумывал прошедший день. Казалось, непрошенная слеза вот-вот скатится по белоснежной и гладкой щеке, однако этого так и не произошло. Стоило парню лишь на мгновение ослабить бдительность, как чувства разорвут его сердце на части.

     Один лишь образ плачущей матери был способен вызвать ни с чем не сравнимую бурю эмоций. Хотелось прийти и расплакаться, уткнувшись в колени женщины, покаяться во всем, что наговорил, но, вечно портящая все гордость не допускала возможности даже приблизиться к родителям  в надежде на прощение. Так знаменитые в нашем обществе философские вопросы о сотворении мира и смысла жизни в нем никак не шли в сравнении с вопросом о счастье, договоренности и мире с семьей.

     «Почему? Почему я не могу остановиться?..» – единственная ясная на данный момент мысль мелькала и крутилась в голове парня, царапая и разъедая душу изнутри.

     Стоило Вове лишь подумать, что было, если бы он перестал огорчать  родителей, как что-то в груди сжималось в скользкий комок, неприятно отдаваясь дрожью во всем теле. В такие уединенные моменты парню хотелось рыдать в голос. Да, рыдать. Рыдать, как маленькая и глупая пятилетка в приступе  капризов. Однако сейчас совершенно другая ситуация и то, что происходит в семье далеко не является детскими наивными капризами. Это реальные проблемы из реальной жизни подростка двадцать первого века. И именно это Вове стоило понять еще раньше. Ведь такой запущенности бы он, возможно, и не допустил.

***

    Внезапно тишину комнаты разрезал громкий звонок сотового телефона, дисплей которого надоедливо мигал в темноте и показывал имя лучшего друга Вовы – Димы.

    – Да, – хрипловато отозвался парень, принимая вызов.

   – Привет, пойдем завтра погуляем? – задорно поинтересовался Дмитрий, явно улыбаясь на том конце связи.

    – Пожалуй, воздержусь… – произнес Вова, после некоторой паузы продолжив, – Меня снова наказали.

     На другой стороне стояло гробовое молчание. Казалось, вызов и вовсе сбросили, однако это была лишь реакция парня на заявление лучшего друга. С самого начала Дмитрий знал о проблемах приятеля и всеми силами старался поддержать Вову, но этим только злил его. Даже такие невинные дружеские похлопывания по плечу прекратились с того самого момента, когда в характере Вовы появились отрицательные нотки. Раздражительность и ненависть ко всему живому отрешали его от мира, вызывая недоумение общества. Спустя некоторое время, одноклассники, некогда бывшие преданными друзьями, отвернулись от подростка. Стоило тому лишь подойти к одному из них в надежде на примирение и прощение, как тот с поддельной усмешкой и нахмуренными от противоречивых чувств бровями, уходили.  Один только Дмитрий не покидал его все это время. Ведь лишь он понимал то, сейчас насколько тяжело Вове.

     – Ну,… Может, ты попросишь проще… – договорить парню не дал резкий баритон друга, явно не довольный предложением.

    Всем, наверное, известно, насколько тяжело просить прощения. Для кого-то это кажется унизительным, для кого-то несправедливым, а у кого-то просто не хватает храбрости. Случай с Вовой не исключение. Его в последнее время вспыльчивый характер сковывал настоящие чувства, и только ночью едва приоткрывает дверь для того, чтобы просто дать отдых изнеможенному в душевных муках сердцу.

     – Нет! Даже речи быть не может! – прокричал Вова, однако в ту же секунду ослабил пыл и уже более тихо продолжил, – Она меня никогда не простит…

    В следующую секунду по бледной и бархатной щеке парня скатилась маленькая прозрачная слезинка, то останавливаясь на некоторых участках, то продолжая свой путь вниз прямиком к губам. Розовый и влажный язык в то же мгновение собрал признак минутной слабости, пробуя на вкус свою горечь. Соленая, с привкусом обиды. Обиды, на самого себя. За свое поведение, за то, как он обращается с родными и действительно дорогими ему людьми.

     Дмитрий догадывался о том, кем является та самая она. Мать Вовы, Елена Андреевна Кожаева, за всю свою жизнь ни разу не подняла на сына руку, держала дом в идеальной чистоте, оставалась прилежной женой и лучшей матерью. Каждый болезненный и трудный момент её сына разбавлялся неизменной любовью и добротой женщины. Особо это выделялось в мальчишеском возрасте Вовы, когда тот под мелодию осеннего дождя сладко засыпал, а веки мило подрагивали. Её ладони блуждали по русым, еще коротким густым волосам, мягко перекатывая пряди меж пальцев, спускались к щекам и поглаживали, едва щекоча, иногда дергающийся ото сна, маленький носик.

    Данные воспоминания с болью отдавались в голове парня, поэтому он легко тряхнув головой, будто отгоняя ненужные мысли, сменил тему.

    – В общем хватит. Я спать, – уже было собравшись сбросить трубку, тихо проговорил Вова.

   – Постой, ты в курсе, что завтра самостоялка по геометрии? – торопливым голосом поинтересовался Дмитрий.

    Внезапно в макушке Вовы щелкнуло, и тот недовольно заныл. Казалось бы, как он мог забыть? Вчера ведь только говорили. А нет, он и это забудет. Пробубнив еще несколько экспрессивных фраз в адрес злополучной школы, Вова бросил трубку.

    «Будь, что будет. Даже стараться мне смысла нет» – последнее, что подумал парень перед тем, как погрузиться в сон.

 

Глава вторая

     Серые стены и гул проходящих мимо детей снова окутывают разум, не давая сосредоточиться на главном. Свет за окном так и норовил ослепить глаза, а, как назло, растворившиеся в синеве неба тучи, похоже, помогали ему. Вечно недовольные школой ученики зубрили материал учебника, готовясь к предстоящему уроку. Каждый был погружен в свои мысли, как говорится, у кого что. У одних на уме была лишь школа, другие грезили о предстоящих выходных, третьи просто буравили и сверлили книги, слушая уже так надоевший всем гул. Школьная атмосфера, ничего не скажешь.

     Среди хлопотных и суетливых, бегающих тут и там школьников  шагал Вова. Его  со вчерашнего дня не стираная рубашка выглядывала из-под узких, давно заляпанных грязью джинсовых брюк. Некогда лаковые, черные, ободранные жизнью строгие туфли звенели маленькими каблучками. Походка подростка, несмотря на весь свой неряшливый вид, казалась уверенной и твердой. Острый юношеский подбородок был высоко поднят. Губы выражали улыбку, а серые, словно озерная вода, глаза так и манили своей мимолетной веселостью и одновременно серьезностью. Со стороны Вова выглядел, как вернувшийся после долгого путешествия принц. Ободранный, грязный, однако с толикой лоска и шарма. На фоне школы Вова казался одним из красивейших и дерзких парней, которые явно достойны всеобщего внимания и почета. Однако никто даже не подозревал, что весь этот вид дерзкого мачо Голливуда являлся лишь фарсом и на самом деле отношения парня с обществом далеки от нормы.

***

   – Когда ты, наконец, начнешь воспринимать нас, как друзей, а не как врагов? – спросила Елена Андреевна, со злости топнув маленькой ножкой, – Почему мы с отцом должны каждый раз всё это проглатывать?!

    На счастье Вовы, Александр Валерьевич ушел на работу еще два часа назад, поэтому не смог лицезреть данной семейной драмы. Однако даже в отсутствие отца парень чувствовал себя незащищенным. Казалось, вот-вот мать сорвется, и все нервы полетят, как говорится, к чертям.

    – Я не... Мам… – прошептал Вова, медленно подходя к Елене Андреевне.

   – Довольно! С меня хватит, – крикнула женщина, разворачиваясь к сыну спиной, лишь изредка на того поглядывая из-за припущенных от боли души ресниц. – Иди в школу…

    И вот сейчас, когда Вова, как ни в чем не бывало улыбается и уверенно смотрит вперед, пропуская мимо ушей все сплетни, отзывы и прочую ересь, его родители поочередно страдают от, казалось, неразделенной любви со своим чадом.

 

***

    – Александр Валерьевич, может, стоит ввести в отчет дел и незначительные расходы на нити для портних? Ведь даже если они не видны,  их можно не вставлять в отчет, то, в конце концов, это все появится. А отвечать надо будет мне. – Проговорил Андрей Викторович – секретарь директора финансов, то бишь Александра Валерьевича. – Поэтому, попрошу Вас, разрешите.

     Мужчина, в строгом, серого цвета костюме подал синюю папку Александру Валерьевичу, после чего вновь испытующе посмотрел на начальника. Тот, лишь нахмурив брови, принял из рук подчиненного документ и взмахом руки послал того на рабочее место.

     «Может, ты и прав, Андрей. Однако на подобное мне уже, как года два плевать. Как еще только фирма процветает, ума не приложу…» – думал мужчина, рефлекторно перебирая бумагу за бумагой в длинных тонких пальцах.

     Казалось, взгляд Александра проходил сквозь все, будь то листы, мебель или люди. Сердце сдавливала боль, а голову раскалывали многочисленные мысли. На данный момент внимания мужчины заслуживал лишь собственный сын, что, по его мнению, не считал того родителем. Временами, мужчине казалось, будто Вова – родной отрок – его презирает. Конечно, отец всегда знал, что сын не всегда так многословен, как хотелось бы, однако и таким он не был. С момента наступления столь сложного подросткового возраста взгляд паренька похолодел ко всему, но и обрел новую окраску, не присущую детям. Его поведение изменилось до неузнаваемости. Из доброжелательного и любвеобильного мальчика Вова превратился в замкнутого, вечно недовольного жизнью и ее подарками, бугая.

     Потихоньку - помаленьку рабочий день подходил к концу. Пришло время возвращаться домой, как городской телефон зазвенел навязчивой мелодией, что мягко отражалась от бежевых, покрытых дорогими обоями, стен офиса. Недовольно цокнув языком, уже собравшийся выйти мужчина, развернулся на сто восемьдесят градусов и прошел к аппарату. Мутный, темно-зеленого цвета дисплей показывал номер жены. Удивлению Александра не было предела, ведь звонок от жены в рабочее время было сплошной дикостью. Вряд ли бы та стала звонить лишь потому, что захотела поговорить. Нет, скорей всего что-то случилось, иначе Елена не стала тревожить мужа.

    – Алло, – поприветствовал жену мужчина, одной рукой держа трубку, а другой же опираясь на поверхность стола для удобства. – Ты чего позвонила?

     – Вова!.. Вова! – прокричала в аппарат женщина, едва не захлебываясь слезами. – Его, его избили…

   На миг дрогнувшее, защемленное тупой болью сердце отца забило тревогу, стоило ему лишь услышать отчаянный крик жены. Всю накопившуюся за день усталость смело, словно пылесосом, заменяя ту на внезапно разродившуюся силу и горячий адреналин, что будто со скоростью света разливался по мужским синеватым венам в крови. Губы обрели неопределенный оскал, челюсти сжались до маленьких горок на щеках, брови нахмурились, а в глазах промелькнул неподдельный ужас.

     – Где он?!

     – В-в девятой боль-льнице.

 

Глава третья

     – Не думаю, что всем это нужно будет знать. Сделай все тихо, бесшумно. Ты понял меня? – спросил брюнет с хитрой усмешкой на чувственных, розовых, чуть пухлых, губах у светловолосого парня.

     – Конечно. Нет проблем, Кирилл.

 

***

     Звонкие капли падающей с темного потолка воды гулко рассеивались по тесному, затхлому помещению. Мигающая каждые пять секунд лампа, разносила свой едва ощутимый свет. Торжествующие в атмосфере грязного подвала нега и холод обдавал неподдельным страхом. Эхо болезненного стона разрезал гнетущую тишину. Бледные, немного суховатые губы чуть слышно шептали нечто нечленораздельное, отдаленно похожее на слово «мама». Это слово было рождено со страхом и болью из нежных уст запутавшегося в себе мальчика. По вымазанной пылью и грязью щеке скатилась крестильная слеза, высвобождая малую часть всех чувств, казалось бы, взрослого парня.

      Стоит ли говорить, какие чувства сейчас переживал мальчик. Наверняка, отчаяние, злость, вину. Вину и злость за самого себя, что не смог во время сделать то, что должен был сделать еще давным-давно. А отчаяние, из-за того, что всего этого больше не вернуть. Любовь, нежность, уважение. Все, все катится к черту! Все, ради чего парень жил! Все, что могло заставить его пойти на столь отчаянный шаг.

 

***

    Несколько месяцев назад.

   Яркое жаркое солнце приятно припекало головы прохожих, крыши домов и магазинов, черную, сырую после недолгого дождя  землю, зеленую, покрытую маленькими капельками утренней росы траву. Легкий, прерывистый ветер раздувал пушистые кроны городских деревьев, навевая едва ощутимую прохладу. Крики и смех недалеко играющих детей эхом отражались от обыденных серых жилых зданий. Суетливые прохожие, как и всегда, торопились и мчались кто куда. Лишь влюбленные парочки, занятые друг другом,  мирно сидели на лавочках, обнимаясь или смущенно отводя друг от друга взгляды. Да, обычный и ничем непримечательный июльский день, королевой которого является всем хорошо известная повседневность. Однако столь ли все обыденно, как кажется на первый взгляд?

    – Ваш план гениален! Такими темпами компания выскользнет из рук Чебатаева и Вы станете её официальным президентом! – восторженно прокричал молодой блондин, размахивая из стороны в сторону руками.

    Губы его собеседника искривились в презрительной усмешке, а глаза сощурились в предвкушения плодов. Острые, подчистую выбритые скулы затмил легкий счастливый румянец. Сглотнув, будто пробуя сложившуюся ситуацию на вкус, мужчина повернулся лицом к блондину и тихо, но уверенно произнес:

    – Конечно, ведь взять в заложники сына главного финансового директора и иметь всю информацию в кармане – это то, что дает нам дополнительные козыри.

     Блондин вновь одобрительно кивнул и, взяв со стола жестяную чашку с густым супом, прошел к соседней двери, ведущей в подвал.

     Щелчок замка подействовал на парня, как пришествие апокалипсиса. Непроизвольно  тело сжалось в комок и с предельной скоростью и силой прильнуло к ближайшему темному углу. Комнату пронзил крик, когда металлическая дверь отворилась, впуская тусклый свет настольной лампы. Сейчас блондин казался для Вовы двуличным. С одной стороны, мужчина выглядел, словно спаситель мира, Иисус, ей богу! Но с другой… Таинственный силуэт, с каждым шагом приближающийся к пареньку вызывал неподдельный ужас. Мальчику даже будто привиделось со страху, что вместо чашки в руке фигуры было нечто опасное, однако спустя мгновение образ рассеялся, а на смену ему пришла реальность. Перед носом Вовы стояла та самая, кажущаяся опасностью посуда. Парень в непонимании и настороженности поднял взгляд на медленно удаляющегося из помещения незнакомца. На миг ему почудилось, что незнакомец сожалеет о случившимся и искренне желает добра, однако Вова, не поверив интуиции, отвернулся к стене, продолжая тихо всхлипывать. С тем же противным скрипом дверь и закрылась, оставляя несчастного парня в полном одиночестве.

 

Глава четвертая

     Звонкое оповещение о пришедшем в электронном виде письме в очередной раз заставило Александра Валерьевича насторожиться. В последнее время вся жизнь буквально с катушек слетела: разлад в семье, похищение сына, хаос на работе. Все, все шло наперекосяк, это факт. Однако причиной столь резких проблем ему казался собственный сын. Даже никак не касающиеся Вовы ситуации в делах фирмы каждый раз оправдывались одним и тем же – «Это лишь нервы. Вот сын повзрослеет и, авось, исправится». Но сын все никак не хотел исправляться, а подобные происшествия становились все чаще. Казалось, Вова и вовсе не отдавал отчета собственным действиям. Каждый его поступок был оригинален и непредсказуем. Он жил, словно королевский шут. Не зная на что идет, принимает решения необдуманно, глупо.  Характер Вовы так же сравнивал Александр с природой: каждый день все новый и новый, каждый шаг, так или иначе, отличается от другого. Все действия непохожие, не идентичные прежним, но в то же время схожи. Каждый каприз, каждый выплеск все новых и новых эмоций и чувств следовал за собой все новые и новые проблемы. Иногда, мужчина думал о своем, казалось бы, безвыходном положении. Он просто не понимал, как достучаться до своего ребенка, чтобы тот воспринимал их, как родителей, любящих его, жизнь, как жизнь, что словно зеркало либо улыбается, либо хмурится ему, а одноклассников, как одноклассников и друзей, что в любую минуту готовы прийти на помощь.

    Разблокировав аппарат, мужчина провел пальцем по длинному тексту сообщения. Глаза Александра, казалось в любую секунду готовы были выкатиться из орбит от всего того ужаса, что содержало в себе на вид невинное письмо от совершенно незнакомого абонента. Содержание письма казалось Александру запиской неких похитителей из отлично снятого фильма Голливуда. «Жизнь сына или компания», – ключевая фраза внезапно пришедшего СМС. Это было именно то, что заставило отца нервно облокотиться рукой о край стола и тяжело задышать.

     «Почему? Почему все это происходит именно со мной и моей семьей?!» – спросил сам себя Александр, медленно присев на близ стоящий стул.

     Внезапно открывшаяся дверь немного разрядила обстановку. В душный кабинет проник относительно свежий воздух. Александр Валерьевич лениво повернул голову к вошедшему шокированному президенту компании  – Валентину Михайловичу. Взгляд начальника бегал из стороны в сторону. Со стола на подчиненного и обратно. Столь пристальное наблюдение вызвало легкую испарину на лице и шее мужчины, поэтому он поспешил немедленно встать с насиженного стула, однако все тщетно. Тело будто приросло к поверхности. Грудь сдавила болезненная нагота, не давая дышать свободно.

    – Что с Вами, Александр?! – тревожно воскликнул Валентин Михайлович, едва не подбегая к полуживому от страха подчиненному.

    Рассеянный, неконцентрированный взгляд Александра Валерьевича сильно взволновал президента. Мало того, обычно всегда ухоженный вид мужчины сейчас казался замызганным и неопрятным. Неопределенно взлохмаченные русые волосы падали на взмокший от пота лоб. Стоило ему прикоснуться кончиком пальца к плечу мужчины, как тот отодвигался, явно сдерживаясь от дальнейших действий.

     Заметив лежащий на краю письменного стола телефон, Валентин взял еще не заблокированный аппарат и пробежался глазами по сообщению. Розовые и обветренные, скрытые за толстым слоем волос, губы чуть приоткрылись в немом шоке. Скулы и нижняя часть лица заметно напряглись, выдавая напоказ сильную челюсть. Глаза наполнились устрашающим гневом. Брови нахмурились, стыкуясь друг с другом на месте переносицы. Ноздри широко раздувались, словно паруса корабля. Казалось, каждый волосок на голове предпринимателя приподнялся, вставая дыбом.

     – Что это значит, Александр? – грозно поинтересовался Валентин, в упор смотря на главного финансового директора собственной компании.

     От нахлынувших эмоций и краски подчиненный едва находил слова, чтобы дать определение всему тому, что в данный момент происходит в его кабинете. Мужчина, что-то нечленораздельно мычал, все еще пытаясь встать с мягкого и удобного крутящегося офисного стула. Глаза разбегались, точно кометы, тщательно исследуя все, что видят, дабы найти путь к спасению. Однако ничего не произошло того, что мог ожидать Александр. Предприниматель лишь хмыкнул, после чего благородно произнес:

     – Неужели ты и вправду подумал, что компания мне важнее чьей-либо жизни?

     Не зная, что ответить, Александр глупо пожал плечами, смущенно притупляя взгляд в сторону. На самом деле его даже в некоторой степени восхитили слова президента. Ведь далеко ни каждый человек, имеющий столь влиятельное дело, сможет вот так, из-за чей-то жизни, отказаться от всего того, что нажил за долгие годы интенсивной работы. Да даже он вряд ли стал жертвовать собственным имуществом во благо совершенно постороннего ребенка. Однако если бы он был одним из самых влиятельных предпринимателей страны, и его ребенка похитили под предлогом выкупа, то не стал бы сомневаться и без всяких рассуждений обменял дело на сына. Так почему же Валентин Михайлович так безрассудно поступает? Почему он, не задумываясь ни о чем, отдает дело, уже давно ставшее священной реликвией их рода, взамен на какого-то ребенка? Ребенка его подчиненного?

     – Александр, – Валентин, в дружеском жесте, мягко положил ладонь на плече подчиненного, с легкой улыбкой смотря прямо в серые глаза, – Ты всегда был не только отличным работником моей фирмы, но и близким другом. Неужели забыл, как мы недавно так открыто и непринужденно общались друг с другом не только о делах, но и о жизни?

     Да, Александр не забыл. До некоторого времени единственной темой их общения была финансовая. Ни больше, ни меньше. Однако стоило мужчине раз прийти на работу едва «живым», как все началось. Неконтролируемый хозяином язык разболтал все, что было только можно. Начиная от работы и заканчивая семьей. Понимающий Валентин дал ему немного советов и, хлопнув по широкому плечу, наказал работать и ушел.

     – Да, Александр, ты мой друг. А друзей своих я никогда не оставляю. – произнес Валентин, и, набрав некий номер со своего телефона продолжил, – Мы выезжаем.

 

Глава пятая

    Холод и сырость пронизывали юное тело, сковывая движения в оковах безысходности. По всему небольшому периметру подвала проходили отвратительные писки крыс, ритмичное капание воды о пол и тихие, едва слышимые всхлипы спящего мальчика. Его еще не до конца сформировавшееся тело скрутилось в маленький комочек, смиренно прижимаясь к черной, холодной и влажной стене, покрытой чуть различимым слоем прозрачного налета. Прозрачные и такие невинные слезы медленно скатывались по щекам на пол, образовывая лужицу. Да, мальчику снилось то, от чего он хотел реветь – его семья. Даже будучи в сонном состоянии, он понимал, где находится и именно это больше всего раздражало. Он ведь спит, можно и помечтать, но, увы,… Мысль о том, что ничего более не изменить никак не могла выветриться из наивной головы. Она плотно засела, присосалась, словно надоедливая муха к кусочку лакомой колбасы.

     Внезапно, за дверью раздался грохот падающей мебели и визг летящих пуль. Чьи-то испуганные и злые голоса никак не хотели утихать. Глаза сонного парня чуть приоткрылись, осматривая темное, будоражащее кровь, помещение. Стоило ему лишь услышать взволнованный крик отца, как тело само по себе поползло в сторону громадной металлической двери. Худые, перевитые синеватыми венами, кулаки непроизвольно забили по преграде, требуя высвобождения.

    – Я сейчас, Вова! Я сейчас! – прокричал Александр.

     И вновь дом пронзил шум летящей пули и последующего падающего тела. Дверь с громким скрипом отворилось, тяжело отодвигая  ребенка. В ту же секунду, лицо мальчика обхватили такие родные руки родителя. К гладкому лбу прильнули мягкие губы. Тело обняли и прижали к сильной груди.

      – Слава Богу! Вова, ты жив! – крикнул с радости отец, поднимая на руки сына.

     Нежные, розовые, немного пухлые, чувственные губы озарила счастливая улыбка. С ресниц, обрамляющих глубокие серые, как у отца, глаза, стекла очередная слеза. Однако, на этот раз счастливая.

      – Папа! Наконец-то, – прохрипел парень, в ответ, обнимая содрогающегося от радости родителя, – Прости меня, я делал все это во благо компании…

 

***

     Услышав подобное из уст ребенка, Александр посерьезнел и принялся старательно слушать рассказ сына. Оказывается, уже  несколько месяцев, Вова старательно выслеживал тех, кто его впоследствии похитил – Андрея Викторовича и Карла Васильевича. Их махинации были тщательно исследованы парнем. Буквально каждый шаг Вова предугадывал без особых проблем. Однако свое похищение не предугадал.

      – Так ты… ты все знал? Все их мысли? – задал риторический вопрос Александр сыну, смотря куда-то вдаль, – Но.… Но почему именно он?

     – Андрей захотел присвоить себе то, что является далеко не его владением. И, чтобы достичь своего, он готов был переступить через всех и каждого. Он был одним из доверенных лиц Валентина Михайловича, поэтому имел доступ ко всем документам фирмы.

    Шок Александра Валерьевича невозможно было передать словами. Просто ступор. Будто провалился в сон. Однако это лишь на первый взгляд. Он мягко улыбнулся и вновь прижал голову сына к груди.

      – Ладно, все в прошлом. Фирма спасена, сын возвращен. Пошли домой…

      – Простите меня... – последнее, что сказал мальчик, перед тем, как погрузиться в сон.

 

Эпилог

      Яркий свет луны мягко рассеивался по темной комнате. Легкий ветерок красиво раздувал прозрачную тюль, что отдавала неопределенную тень на теплую кровать, устеленную белоснежным бельем, среди которого тихо посапывал морально повзрослевший подросток. Наконец-то он смог сделать то, чего не мог годы подряд. И, как видно, не пожалел. Даже во сне на красивых чувственных губах мелькает счастливая улыбка. С того дня все стало как прежде: детская комната стала одной из самых посещаемых в доме; каждый вечер он с родителями выходил в парки и кинотеатры освежиться и проветриться от надоевшего серого дня; грусть и тоска ушли восвояси из головы Вовы. А родители вздохнули с облегчением, видя, как их когда-то, будучи маленьким мальчиком, сын становится мужчиной.

Поделиться в социальных сетях

Политика cookie

Этот сайт использует файлы cookie для хранения данных на вашем компьютере.

Вы согласны?