3 место - Филатов Владимир Иванович
(номинация "Проза")
С любовью к природе
Белка и кошки
Она появилась в Черёмушках задолго до холодов и облюбовала себе место на деревьях между домами. Жители заметили её и помогали, как могли.
На соснах были повешены кормушки, и они всю зиму не пустовали. Придут ребятишки с кормом, а белка спустится пониже и внимательно смотрит, что ей кладут. Потом схватит кедровую шишку или конфету и стрелой взлетает выше, начинает трапезу.
Привыкла она к людям. Ранним утром спрыгнет на землю и резвится на бетонной дорожке. А когда взрослые направляются на работу, она усаживается над тропой и сверху оглядывает их. Ей улыбаются, по-дружески машут рукой.
Но были у белки и враги. Это кошки и бродячие собаки. Над псами она просто издевалась, дразнила их, скакала перед ними. А вот с кошками дело чуть трагедией не кончилось.
Как-то утром смотрю, а две кошки спрятались за стволами деревьев и выжидают, когда она спустится на землю и побежит к кормушке. Так оно и случилось.
Не успела она приблизиться к сосне, как с двух сторон прыгнули кошки. Белка метнулась на теннисный стол. Кошки оказались там же. И в это время белка кинулась на недругов. Ошеломлённые нападением, кошки покинули стол, и с тех пор я больше не видел их здесь.
О братьях наших меньших
Удивительные эти существа – братья наши меньшие. О верности к нам, людям, уже много сказано, а о чутье собак вообще легенды ходят. Есть пример: когда хозяин уехал в больницу (где и умер), собака ждала его на автобусной остановке, куда проводила его, без питья и пищи, до тех пор, пока сама не скончалась. Люди в знак признательности на этом месте памятник собаке поставили. Кстати, сейчас в Москве у метро тоже стоит такой памятник.
Но мне, право, с моими собаками не до легенд. Выжить бы как-то в этом сумасшедшем мире, ну и сказать есть что.
Помню, в сентябре установились прекрасные солнечные денёчки. Картошка поспела, и копать её было одно удовольствие. С утра подкопав соток пять, к обеду перебирать начал. Солнце уже было в зените, и жара порядком усилилась, а кули что-то медленно наполнялись. Пришлось скрадок сделать из четырёх кольев, накрыв сверху пологом. Усевшись в тенёчке, выложив из корзины то, что Бог послал (жена наложила в неё всякого снадобья), начал трапезу. И тут от изгороди, из высокой травы, повиливая хвостиком, подбегает чёрная собачка, с утра наблюдавшая за каждым моим шагом. Наши взгляды встретились. Не моргая, она мило смотрела на меня, и ещё что-то непонятное было в её поведении. Это только потом стало ясно, что это была ёе просьба: возьми меня.
Пообедав и щедро угостив гостью, чуток отдохнув, снова взялся за работу. Гостья, совсем освоившись, тоже усердно помогала рыть рядом с лунками. День подходил к концу, пузатые кули выстроились у багажника машины, дверцы которой весь день были настежь открыты. Загрузившись, стал закрывать их – и вот те на! Внизу заднего сиденья, сложив голову на лапки, виновато моргая глазёнками, смотрела на меня моя «помощница». После уговоров и её отказа выйти из машины, мы тронулись в путь. По приезду, уже в потёмках, я сделал отверстие внизу гаража, куда поселил собаку, где и до сих пор живёт с именем, мной данным, - моя Найда.
С тех пор моя Найдёна принесла уже не одно потомство. Первая на свет появилась Думка. Шустрая собачонка выросла. Непонятно только, почему шерстью и отличием морды сильно на волка похожа была. Повадками и смышлёностью тоже волчьими обладала. Играя с ней во дворе, малышня так и говорила: «Это во-о-олк!». Проказница была порядочная. Везде всё вынюхает и украдёт. Бывало, в деревне варево им готовлю, так она из кипящего супа, если хоть чуть-чуть кость выглядывает, обязательно утащит.
Пришла пора, и Думка ощенилась. Вырос общительный и умный пёс Черныш, сильно похожий на Найду. За это время и от Найды вырос белый пёс с большими белыми ушами, за что и назван Бимом. Он сначала всячески оберегал малютку Черныша, а с подросшим в игре порой случались стычки. Тут немедленно приходили на помощь Найда с Думкой, и всё кончалось миром. С чужими же сказ прост. Да и они, прекрасно понимая, что с этакой семейкой лучше не связываться, дай Бог ноги, ретировались.
Конечно, с четырьмя членами такой семейки сложно. Бим с Чернышом были заказаны, но оказались в отказниках. Вот и приходилось трудновато. Спасибо многим хозяевам гаражей, которых на площадке более сорока, помогают. Кормят как на убой. Так что живём в мире, но чужим прохожим трудно приходится. Правда, некоторые и своих почему-то облаивают. Видно, где-то недружелюбно обошлись с ними. Есть у нас такие. На лето, уезжая в деревню, убрал собак по просьбе владельцев некоторых гаражей. В одну из суббот приехал домой, пошёл в гараж. Навстречу идёт один из недовольных моими собаками и говорит:
- Смотри, что наделали!
Оглядевшись, поначалу ничего не понял, а когда взглянул на столб, чуть не присел. Многожильный медный кабель около 60 метров от подстанции ЖКХ до наших гаражей обрезан и всех наших 24 гаражей из труб тоже вытащен. Ниже наших гаражей тоже во всей секции повытаскивали. И тут я понял, почему в течение года моих собак отвязывали шестнадцать раз. Привяжу на верёвку, так её на мелкие кусочки изрежут, на проволоку - отвяжут, цепь совсем утащили. Напрашивается, что свои, раз собаки подпускали. Грешил я на шалость детей, а когда и после кражи мужики залезли на крыши и там нашли пакет с тремя зонтиками и плоскогубцы-кусачки, то выходит, что во время дождя на крышах орудовали. Вот и думай, кто? А были ли гарантом сохранности мои собаки, не знаю, но факт остаётся фактом. Пока были – всё было. Собак не стало, и кабеля не стало. Пришлось собраться по 300 рублей с каждого и восстановить всё, как было.
Ну, а в моей собачьей семье двух уж нет. Бим в деревне – на службе у другого хозяина, а любимую мою Думку машинами раздавили. Сначала одна, потом другая. Так как Думка была очень похожа на волка, то на лесной дороге между Сизой и Шунерами, может и не притормозили. А белая иномарка, номер не успел заметить, на огромной скорости ещё раз протащила её метров пять, вроде из Черёмушек. Почему определил? Мою машину во всей округе знают. Почти 10 лет уже езжу из Черёмушек в Шунеры, и очень часто. Стояла она на обочине, а рядом – Думка, я не догадался убрать её с дороги. На противоположной стороне, в лесочке рыл могилку. Видимо, и я был узнан. Потому что через день я ехал в Шунеры, остановился у Думки, увидел две свежесрубленные сосёнки, поставленные над могилой. Ну что, и за это спасибо. И это уже факт человеческий.
Сейчас Найда и Черныш на привязи. Кормят их снова как на убой. 12 февраля у Найды вновь потомство. Один щенок весь аж блестит, чёрный, без единого пятнышка. Буду растить память о моей любимой Думке. Я с любовью отношусь к этим существам. Кстати, не один.
Реченька Головань
Как я сопровождал художника Киряева
Этюд к прекрасной картине «Охотничье зимовье» был написан в 1974 году художником от Бога Дмитрием Тарасовичем Киряевым в один из выходов на пленер в устье речки Головань. Там на большой поляне, пахнущей ароматом скошенной травы, окаймлённой стройными рядами сплошного осинника, стоял охотничий домик братьев Беловых. Сама же речка Головань несла свои воды по извилистому руслу среди вековых скал Саянии, поросших дремучим лесом из пихт, елей и сосен. Порой она бурлила и пенилась, прыгая с больших, отшлифованных до блеска валунов, то затихала в глубоких омутах, где порой скапливался… И так, из века в век, охраняемая вековыми скалами, меняющими свою одежду: то в молодую зелень, то в буйное цветенье разнотравья, то в золотое покрывало, то в белое пушистое одеяло, несла она свои воды к Батюшке-Енисею, помогая ему сохранять его половодье.
Дмитрий Тарасович - самобытный современный живописец. Его живопись прекрасна, полна света и какой-то неуловимой для простого глаза изюминкой, присущей ему. В первый день он установил свой этюдник невдалеке от домика и начал свою будущую картину. Взобравшись на скалу с этюдником, я тоже набросал этюд – вид на речку с нижестоящим кедром на переднем плане, манящим меня своими темно-коричневыми крупными шишками. Но вечером у костра, лёжа на куче скошенной травы, увидев работу Тарасовича, с которым я долгие годы работал в УМР Красноярскгэсстроя, решил, что уже лучше я наутро пойду рыбачить.
День выдался на славу, и я, видно, далеко забрёл вверх речки. Клёв был отменный! Харюзок был небольшим, но азарта прибавлялось с каждым пойманным, а то и по два сразу. Торба становилась всё тяжелее и тяжелее. Увлекшись удачей, я не замечал, что сумерки быстро начали сгущаться. Собрав телескопичку, поспешил к домику.
Тропа, по которой я уже почти бежал, петляла по обрывистому берегу меж кустов и стоящих стеной на склоне горы деревьев. Прошло совсем немного времени, как стало темно. Несколько раз я спотыкался и падал. Торба раскрылась и харюзки, ещё живые, видно, вернулись восвояси. Становилось немного страшновато. Но удивительно, ноги будто «видели» в темноте тропу и несли меня точно по ней. От выпавшей на траву росы они уже были мокрые, а кеды с каждой поступью чавкали. Неожиданно, слабым ветерком в нос ударил томный запах скошенной травы, и я всем своим существом понял, что вот-вот выйду к Енисею. Вскоре мелькнул огонёк в маленьком окошечке домика, где мои друзья уже собирались идти меня искать. Ужин и горячий чай быстро восстановили мои силы, и мы после моих рассказов, погасив лампадку, улеглись ночевать.
Новый день встретил нас прекрасным утром, предвещая быть солнечным и тёплым, так как природа моей Саянии была уже в золотом убранстве глубокой осени. Но нам уже надо было возвращаться домой. Жаль только, что дома мне похвалиться было нечем. Ни хорошего тебе этюда, ни рыбы.