Штрихи к портрету Генриха Батца

     Генрих Батц (художник Наталья Фатиева)Почти 40 лет Генрих Генрихович был активным членом литературного объединения «Стрежень».

    Любили его в объединении за характер веселый, неунывающий, за щедрость душевную, за то, что на разных инструментах играл и пел замечательно! За то, что товарищ настоящий.  

    Для стрежневцев, по их собственному признанию, Генрих Генрихович всегда оставался еще  и учителем в творчестве и жизни.

    За 40-летнее общение Генриха Батца с товарищами по перу в «домашнем» архиве «Стрежня» накопилось немало материала, выходящего за рамки его официальной истории. Предлагаем познакомиться с некоторыми из них.

 

 

 

 

Мельникова Татьяна. В созвездье душ. 

Записки  в связи с 90-летием со  дня рождения Генриха Батца и не только

К юбилею – друзья по перу

Дорогою судьбы, не растеряв добра

Дорогой Генрих Генрихович!

    С высоты и широты твоего сегодняшнего горизонта многое видится, многое радует, многое волнует, потому что тобой прожита емкая, благородная и бескомпромиссная жизнь. Ее хватило и хватает для тех образов художественных романов, повестей, рассказов, которые родились на хакасской земле, хотя география их жизни охватывает все четыре стороны света великой России. Признанный охотник и рыбак, неравнодушный лесовод, заядлый путешественник на парусно-моторных яхтах, талантливый писатель, одаренный художник, музыкант - все это переплелось в одном человеке, подтверждая истину, что если Бог наделяет его талантом, то, как правило, не одним.

    Мы, члены литературного объединения «Стрежень» - писатели, журналисты, художники, музыканты, композиторы, знаем тебя не один год, знаем твой неуемный характер, широкий кругозор, ощущаем доброту и товарищеское расположение не только к нам, но и ко всем людям. Не можем не поклониться тебе и не поблагодарить за открытость души, радушие и гостеприимство, которыми ты одариваешь нас на протяжении многих лет. Двери твоего очурского дома широко раскрывались перед людьми творческой деятельности не только Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Красноярска, Абакана, но и ближнего и дальнего зарубежья, потому что слава твоя перешагнула все енисейские границы. Таким оптимизмом, верой в высокие идеалы человеческой личности, разумность и созидательность ты наградил героев своих книг, что читатель принимал их не на сиюминутность, а зачислял в свои сотоварищи. И это высшая и справедливая оценка твоим творениям. С юбилеем, друг! Спасибо тебе за все, Генрих Генрихович! Поклон тебе от нас!

 

    От имени литературного объединения «Стрежень» члены совета: Юрий ИВАНОВ, Татьяна МЕЛЬНИКОВА, Зоя ЕШИНА, Владимир БАЛАШОВ, Василий КОБЕЛЬКОВ, Олесь ГРЕК, Ольга ПОЗДНЯКОВА, Елена НЕЙМАН; от имени редакции газеты «Саянские ведомости» редактор Лидия ШМАКОВА.

Дорогою судьбы, не растеряй добра // Саян. ведомости. – 2008. – 17 янв. – С. 7.

 

Ты - юбиляр

Мне слов Любви не говорил

И в вечной верности не клялся,

Подарков ценных не дарил –

Он просто Другом оставался.

Не упрекал, не ревновал,

Когда общалась я с другими

Пришёл беды «девятый вал» -

Все встречи стали дорогими...

Он был соратник по перу,

Душой компании на «пиру»

И в Дружбе был талантлив Он,

За что от всех Друзей — поклон.

Он был талантом одарён.

Красив, по возрасту мудрён.

Как лесовод, большой любитель,

Он украшал Земли Обитель.

Оставил память навсегда.

Идут поклонники сюда

С теплом в душе, особым днём.

В честь Доброй Памяти о нем.

Шумят сосновые аллеи

С грибами, ягодой алея,

И гимн во славу с давних пор

Поёт Ему Очурский бор!

Тамара Панфилова, Саяногорск

 Послание с друзьями

ко дню рождения  Генриха Батца

 Шутили в «Стрежне»:

Генрих – классик!

И кто ответственен за то,

Что только так, а не иначе

Теперь* зовут  его в ЛитО.

Он к слову чуток был, исполнил

Предначертание молвы,

«Из века в век» писал с любовью,

Читая, убедитесь вы.

Успех его делить с ним рады,

К нему напросимся в родство

На случай, если вдруг награда

Грозит ему за мастерство.

Достиг писательских регалий,

А вдруг припомнит – кто и как

Мы все его критиковали,

Вот так и попадешь впросак.

К нему теперь с какого краю

И подойти - кому из нас?

Вдруг скажет – я тебя не знаю

И облепиховой не даст.

Однако, я, предвидя этот

Наикритический момент,

Из года в год (как он «Из века…»)

Ему дарила комплимент.

К тому подыскивался повод

Обычно сразу, в январе,

Чтоб целый год имелся довод

Явиться «Стрежню», (как и мне).

А в этот раз от Кобелькова

Пришёл заказ стихи писать,

И я подыскивала слово,

Чтоб было Генриху под стать.

Своё достоинство имело,

Своеобразный колорит,

По теме шло и было смелым

И респектабельным на вид.

На благозвучие  – точнее,

И благородным, как душа

Того, кто пишет эпопеи,

Опять бумагою шурша.

Готовит новый том про Север,

А, может быть, уже про Юг,

Откуда замыслы – бог не весть,

Берёт наш знаменитый друг.

В его обители Очурской

Чердачный светится чертог**

И ветер зимний, к ночи гулкий,

Загонит гостя на порог.

Иной же раз – пол-«Стрежня» сразу

За вдохновением несёт,

Чур-чур – от чёрта и от сглазу

И делу доброму в зачёт.

Мирки квартирные померкнут

Пред домом, где приволен дух,

Здесь летних молний пересверки

Бродяжить Генриха зовут.

Здесь ветры зимние навеют

Ему томление души,

И годы замыслы посеют,

Что будут - точно - хороши.

Здесь яхта сушит бок железный

В мечтаньях явственного сна,

Опять кого-нибудь из «Стрежня»

Весной на борт возьмёт она.

Всего скорее – Балашова,

Опять ему окажет честь.

Он на привале рыбку словит,

Златую рыбку, чтобы съесть.

Уж верно, бедная, с испугу

Промолвит русским языком:

«Коня тебе или подпругу?

Перо златое или дом?»

- Перо, перо! – ответит Вова, -

Вступил в писательский союз,-

И чтобы книжка вышла снова,

С тобой желаю вечных уз!

А, впрочем, что о Балашове,

Хотя и якорь он припас,

Пускай он рыбку ту изловит,

Мы, Генрих, говорим о Вас.

Меня из вежливости слушать

Хозяин долго был готов,

Но кто-то рад уже откушать,

Сказать прямее – сколько ртов

Желают что-нибудь измолвить,

Желают чем-нибудь запить,

А я, дорвясь до суесловья,

Могла  б и дальше говорить.

Что значит – общее вниманье!

Куда уже несёт меня!

«За что нам это наказанье?» -

Мне чьи-то взоры говорят.

Пеняйте  все на Кобелькова,

Ведь он заказывал для вас

Мне поздравительное слово

На радость Генриховых глаз.

На слух его, для сердца тоже,

И рады мы тому вполне,

Что всё у Генриха готово

Для встречи в дальней  стороне.

И по традиции застойной

Пол-«Стрежня» снова за столом,

А что там спросится в застолье,

Ещё и скажем, и споём.

Январь 1995 г. Мельникова Т.А.

* Вышла книга «Из века в век».

** Своё рабочее место Генрих устроил у окна

на втором этаже.

«Стрежень» в Очурах

на юбилее Генриха Батца

На выездной Очурской встрече

Наш Генрих был программный гвоздь,

И вдоволь здесь звучали речи,

Имел здесь слово каждый гость.

 

Пол – «Стрежня» съехалось к обеду.

А мы с Галиной - поутру.

Тому особые причины –

Быть предстояло торжеству.

 

Нас Генрих встретил у дороги,

Провёл в гостеприимный дом,

Отогревая руки-ноги,

Болтали вольно, кто о чём.

 

Уже порядком истомились,

Когда доехал литсостав,

Все шумно тут разговорились,

И фото Балашов достал.

 

Стоит на фото Генрих бравый

И держит рыбу на пол-рост,

Добытчик – он всегда и правый,

Но все же к Генриху вопрос.

 

Куда девалась эта рыба?

(Её отпиливал пилой),

А я-то Генриху  - спасибо –

Кивнуть хотела головой.

 

Хотела выразить словами

Спасибо,- если б дали хвост,

И, «Стрежень», поделиться с вами,

По-братски тот решить вопрос.

 

И он привёз бы нам отведать,

На рыбку пригласил бы нас,

Но с ним на Севере обедал

Наш Балашов – и вот весь сказ.

 

Устав, дивясь своим причудам,

Кто пел, а кто уже плясал,

Сменялась на столах посуда,

А юбилей к вершине мчал.

 

Ждала  Очурская округа

Тех плясок, а скорее – нет,

Мы были, как всегда, без масок,

Таков на «Стрежне» этикет,

 

Всех удивил Олесь Григорьич,

Он, наконец, и сам плясал,

Хотя и с Кобельковым спорил,

Кто о Сибири что писал.

 

Задев мотив неосторожно

На литераторской волне,

Опять шумели,- это можно

И дозволяется вполне.

 

Сказать велели дочке, зятю,

Затем и Генриха сестре,

(Оставив спорщикам занятье),

Чего желают Батцу  все?

 

И соглашались, узнавая

Характер Генриха вполне,

Талант такой один – и знает

Пусть Генрих: он у нас в цене.

 

Устал наш Генрих слушать речи,

(Куда деваться – гвоздь стола),

-Ему хвала – как груз на плечи,-

Сказала Генриха сестра.

 

Сурово Генрих сдвинул брови, -

Мы это видели – в ответ

И стал лицом вдвойне суровей,

Сестра гордилась, Генрих – нет.

 

Но мы втройне его любили,

Когда его поднялся зять

И всем сказал, что справедливей

И человека не встречать.

 

Мы в том как раз не усомнились,

Что Генрих именно таков,

И дружно «Стрежнем» возгордились,

От безыскусных этих слов.

 

Что наши рифмы? Вот златое

Сказалось слово, наконец!

Когда бы каждому такое,

Ведь каждый – мать или отец.

 

Жива, жива моя Россия

Душевной этой чистотой,

Что мы как люди проносили

По жизни вовсе непростой.

 

И у меня першило в горле,

Когда поведала сестра,

Как относился он с любовью

Желая в детстве ей добра.

 

Заботы сердце гнут, мы знаем,

О, этот кнут – ремень витой!

И сердце от забот сгорает,

Да станет слиток золотой.

 

За честь сочтем с такими знаться!

Горды, что есть они средь нас!

И в этом Грек успел признаться,

Из-под брови уставив глаз.

 

Моргнуть и глазом не успела, -

Историографом зовусь,

Пишу и в дело, и не в дело,

Хотя к тому совсем не рвусь.

 

Весь «Стрежень» я разбаловала,

Пиши – читай! Пиши – читай!

Куда деваться – вновь читала,

Не успевая выпить чай.

 

Что интересно: чем длиннее

Выходит творческий рассказ,

Тем больше соли в «эпопее»,

Лукавством светит каждый глаз.

 

Опять подняли по привычке,

В честь юбиляра – двигай тост!

На три-четыре так странички,

А как родить – уж твой вопрос.

 

Я Батцу сделала признанье,

Его я знаю двадцать лет,

Спасибо – есть он между нами,

И долгих все желали лет.

 

Поэма есть, уже вручила,

Кто хочет – позже пусть

                                    прочтёт,

Застолье набирало силу

И тосты ставились в зачёт.

 

Но, впрочем, сколько можно

                                    славить!?

(Болтливый и слона сразит),

Пора столовую оставить,

Уж всё об этом говорит.

 

Все к дому Генриха несутся

На посошок чайку испить,

Иные завтра здесь проснутся,

Иным же надо дома быть.

 

И – кто куда! Опять расстались!

Грек абонировал диван,

А мы домой в машине мчались,

Назавтра взвешивая план.

 

Кому и что, а мне – печатать

О дне январском сей отчет,

И кое-что меж строчек спрятать,

Кто знал – намек вполне прочтёт.

январь 1995 г. Мельникова Т.А.

* намёк на оранжевого цвета настойку из облепихи

** вернулась из Украины

К 70-летию Генриха Батца

Пусть сед, но молод и речист.

В душе великий оптимист.

Поэт, играет, словно пишет -

Кропит романы, как стихи.

 

Взмах кисти - и картина дышит,

И нет в ней лишней шелухи.

Здоровья, счастья, вдохновенья

Тебе, друг Генрих, в день рожденья!

С любовью и нежностью,

Любовь Конных

Акростих

Где Макар телят не пас.

Енисей, волной студеной

Набежав на брег зеленый,

Радует привольем глаз.

И стреноженный Пегас

Ходит здесь из века в век

Без надежды на побег.

Адрес: Азия, Очуры,

Теремок - очаг культуры,

Центр земной литературы.

С наилучшими пожеланиями в день рожденья

Татьяна Хлебцевич

Г.Г. Батцу

Талант вам дает мучить душу и тело

И заполняет всю жизнь вашу делом.

И нет у вас больше уж праздного время.

Дано видно свыше нести свое бремя.

Хотя у вас много в кудрях седины,

Но взгляд также ясен и мысли чисты.

И видно нам сразу, что с радости вы

Их мыли водою могучей реки.

И накипь порока, и лести, и лжи –

Никак не пристала.

И в этом весь Вы!

Пишите нам книги одну за другой,

Как ходит охотник тайгою глухой

На малом «аргише», «аргише» большом.

Во тьму-таракане, где стол там и дом.

И вы, как потомок далеких времен,

Идете по жизни сражаясь пером.

А де-Артаньян, ваша кровь и родня,

Похоже, владел также шпагой, звеня.

Не будем достоинства ваши считать

Вы их доказали. Вы с нами опять.

Так будьте здоровы, бодры, веселы

В Очурах ваш дом, а в душе нашей - вы.

Автор не установлен

 ***

Мне говорили вы порой жестоки,

Но в это я поверить не могу.

Вы просто лишь немного одиноки.

Предать свободу не хотели вы свою.

 

В водовороте жизни устояли,

Не дали растоптать вы свой талант.

В душе огонь свой пылкий усмиряли

Да и не плакались своим друзьям.

 

Вот так и я, не веря в пересуды

Пустого разговора, как всегда,

Я знаю жизнь правдивою по сути,

Что в ней сплошная суета.

 

Что жизнь сама расставит свои точки

Там, где судьбою предназначено.

И вы совсем, совсем не одиночка

Планеты, что с названием Земля.

 

Да говорили вы порой несносны,

Но в это я поверить не смогла.

Ведь, как и вы, я тоже одинока

В космическом пространстве бытия.

Автор не установлен

Генриху Батцу -

писателю, художнику, человеку

***

Сорок первый. Третье сентября.

Памятный столыпинский вагон

Взвод солдат из войск НКВД

Сторожат печальный эшелон.

 

Ехать в нем - не день, не два –

Через полстраны - в Сибирь!

Страшно - да! И горько – да!

Словно - в заточенье, в монастырь!

 

А дорога - учит - говорят –

Гоже верно. Этот долгий путь

Доказал всем - нет, не зря,

В поговорке старой - жизни суть.

 

Не было уныния. Нет, нет!

Шутки были горькими порой,

Ведь работали не за обед,

Но давило, когда шли сквозь строй.

 

***

Вот Никольское, река Урюп,

Школа-семилетка, шахта, сельсовет,

Конезавод и деревенский клуб-

Яркие воспоминания тех лет.

 

Овладел двуручною пилой –

Ну и что? - Уже 13 лет!

Смог и дом согреть зимой,

Пусть и дров в помине больше нет!

 

Да, война лишила детства всех!

Он в Никольском стал сибиряком.

В школе, литкружке имел успех,

На уборке хлеба и в ночном.

 

***

А потом – Дубинино – год сорок второй.

Мазанка простая в два окна,

Печь-буржуйка - на постой –

Временно определила та война.

 

Научила изготавливать табак

И сушить картофель - все на фронт –

Для победы - а не просто так –

Все, чтоб нанести врагу урон.

 

Генриху - четырнадцать.

Готовят в комсомол

В комитете школы - он - вожак!

Обойти инструкцию и протокол

Не смогли учителя - никак!

 

Нет билетов – слышал – и - молчок!

Чтоб не посрамить подростка честь

Она сняла с груди своей значок

И вручила – справедливость есть!

 

Скачет всадник: «Срочно - в сельсовет

Всем явиться!» Что – пожар?

Но огня и дыма даже нет?

Репродуктор на окне. Бросает в жар.

 

- Враг отброшен от столицы. Да!

И на Красной площади – парад –

Поселенцев – громкое «Ура!»

Слышали Москва и Ленинград.

 

Окончена школа. Семь классов – как дар!

А дальше – в колхозе с сестрою -

Прополка хлебов и очистка кошар,

И сенокос, и – ночное.

 

***

И снова – подводы. Опять – неизвестность!

Ужур. Узловая. Куда же теперь?

Тупик. Красноярска окрестность,

Скелеты вагонов. И сводки потерь.

 

На Запад идут эшелоны с солдатами,

С оружием, с хлебом – к фронту спешат.

Назад возвращают уже медсанбатами

В боях пострадавших ребят-салажат.

 

В палатках ютятся и немцы, и финны,

Греки и турки – кого только нет!

Кто-то виновен, но сколько безвинных

Помнят мытарства военных тех лет.

 

И Генрих опять – наравне – он со всеми

Сколачивал ящики, гравий грузил –

Все двадцать три дня – на Енисее

Мост из понтонов он там возводил.

 

Пытался на фронт – добровольцем – с друзьями,

Но вовремя сняли с ФД* –

Не было, знать, в той охране изъяна –

Значит не дремлет НКВД.

*Название – чего – паровоза?

***

Сентябрь 42-го. Колесный пароход.

Убрали трап, подняли якорь –

Вот развернулся, набирая ход,

На дикий Север заскользил во мраке.

 

И десять дней в пути, по Енисею,

Оторваны от радио, газет,

С печалью на Сибирь глазеют –

Пока и страха даже нет.

 

Пройдены опасные пороги,

Множество красивых островов,

Но однажды, срочно, по тревоге

Капитан просил помочь всех мужиков.

 

Караван не справился с рекою,

Баржу посадили на скалу.

И таскали все мешки с мукою

На пустую баржу поутру.

 

***

Сухая Тунгуска - поселок (станок)

Здесь жить и работать придется,

И километры таежных дорог

Освоить. Запомнить по солнцу.

 

Секретарь райкома приказал –

Главное задание для всех –

Заготовка рыбы. Да - аврал,

И стране важна пушнина, мех!

 

Чтобы выжить как-то - надобно жилье!

А под огороды - раскорчуйте лес –

Тот - у поймы. Собирайте ягоды, сырье,

Черемшу, грибы, орехи - все здесь есть!

 

***

Трудной – всем досталась жизнь в войну.

И откуда сил на все бралось? –

Пережили стужу не одну.

Злобствовать вот вам не довелось.

 

Спаяны единою судьбой,

Жили дружно, как одна семья.

Трудностям давали вместе бой,

Как и сотни тысяч россиян.

 

Генрих Батц в войну подростком был,

Но мужчиной чувствовал себя,

Родину вторую полюбил –

Столько сил отдал, задора и огня.

 

Лес валил, сплавлял, пилил,

Скатывал с горы по валунам.

Радости и беды - все делил –

Столько и не снилось нам.

 

Он охотился с капканами и без -

На ондатру, белку, глухаря,

Тропы знал он в черный, зимний лес,

Видел, как на озере встает заря.

 

Это Север и характер закалил,

Научил добру, он видел зло.

Чтобы стать таким, каким он был –

Надо, чтобы так вот «повезло»

 

Все он вынес и не растерял –

Ни добро, ни память, ни друзей.

Много книг об этом написал,

А картин хватило б на музей!

 

Пусть же память наша сохранит

Его облик, тонкий юмор, смех –

Все, чем для людей был знаменит,

Все, чему сопутствовал успех!

Жужгина Е.Г.

Хочешь в жизни состояться? -

Жизнь сверяй по Генри Батцу:

Прочитай его романы –

Там вся правда без изъяна.

 

Генрих Батц еще мальчишкой

Познавал жизнь не по книжкам:

Что хотел и не хотел –

Все попробовать успел:

 

Лес валить, сплавлять плоты,

Вкалывать до темноты,

Посадить гектары леса –

Все для жизни интереса

 

Прошагать, хоть и непросто

По лесам, отмерив версты,

Чтоб, доверившись холсту,

Славить жизни красоту.

 

А к картинам тем музей

Приглашал всегда друзей.

Чтобы радовался глаз

И не век, не день, не час.

 

Что еще нам нужно знать?:

Слов на ветер не бросать

Так писать, чтоб состраданье

Стало уровнем сознанья

 

И копить запас словесный

Тогда станешь всем известным

Хочешь в жизни состоятся –

Жизнь сверяй по Генри Батцу.

Е.Нейман (Жужгина)

О светлоликий господин,

Ты среди нас такой один:

Спортивный, стройный, энергичный,

Любимец женщин симпатичный

Чуть сед, но молод и речист,

В душе великий оптимист.

Жаль, есть малюсенький изъян –

Ты обольститель! Ах, шаман!

Я в годы давние сама

Сходила по тебе с ума.

Да и сейчас боготворю

Свое признанье говорю:

Тебя, мой друг, я обожаю,

Ценю, люблю и уважаю!

Конных Л.М.

***

Не уезжай в Германию, мой друг!

Я понимаю - европейский сервис

Совсем не то, что Европейский Север

И застарелый лагерный испуг...

Не уезжай в Германию, мой друг!

В Тюрингии, конечно, экзотичней,

По автобану скорость непривычна,

Частично обгоняющая звук...

Не уезжай в Германию, мой друг!

Не то, чтоб их них перетрусил наци,

Подвохов, нестандартных ситуаций,

Взметнувшихся в бесовском взмахе рук...

Не уезжай в Германию, мой друг!

Тебя здесь попрекали очень долго

Чужими Эльбой, Рейном, а за Волгу

Ссылали в дантов округ или круг...

Не уезжай в Германию, мой друг!

Допустим, там дешевле апельсины,

Но взгляды, что подталкивают в спину,

Тех горьких лет напоминают стук...

Не уезжай в Германию, мой друг!

От наших по-российски злющих вьюг,

От наших бесконечных перестроек,

Безденежья, безверия, попоек...

И все-таки, мой друг, не уезжай

В иноязычный непонятный рай!

 

Я набираю телефонный номер

Твой... здешний... «Абгемахт! Никто не помер.

Привычно коротаем свой досуг...»

Не уезжай в Германию, мой друг!

А. Козловский

Собрат мой, друг, о Генрих милый,

Среди родных и близких лиц

Что чередой проходят мимо,

Ты тот, пред кем склоняюсь ниц.

Тебе даровано от Бога

Иметь особенный талант

При скромности достоинств много:

Художник в прозе, музыкант.

Тебе особое подвластно.

И потому «из века в век»

Всё то, что создано, прекрасно!

Живи! Твори, мил Человек!

Конных Л.М.

Генриху Батцу

«Из века в век» мы перешли

Да с «Песней лебединою», -

И что в душе его нашли? –

ЛЮБОВЬ, как мир, старинную.

 

ЛЮБОВЬ к природе и земле –

В его произведениях…

Всё, что творит он на заре

Не подлежит забвению.

С уважением – Зоя Ешина.

30 лет «Стрежня» (1995 г.).

 

Генрих Очурский - великий король,

В « Стрежне» играет великую роль:

Пишет романы, картины, эссе,

Францию он покоряет уже.

Генрих Очурский - художник великий,

Передает все оттенки и блики,

Пишет портреты, пейзажи легко,

Предан Искусству превыше всего !

Генрих Очурский, тебя все мы любим

И пожелать в этот день не забудем

Счастья, здоровья, тепла, долгих лет,

Ты - наш любимец и «Стрежня» ты свет!

Зоя Ешина 2004 г.

 

***

Тропя в пургу БОЛЬШОЙ АРГИШ,

Не стоит страху предаваться.

Если у сердца ты хранишь

Одноименный сборник Батца.

В.Кириченко - Т.Хлебцевич

***

У Батца всё всегда как надо,

Хвала ему за это, честь –

И я признаюсь, очень рада

Что удалось роман прочесть.

 

И уже с самого начала

Читать хотелось дальше, дальше.

Мне интересно очень стало,

Что нет здесь вымысла и фальши.

 

Что судьбы все, как на ладони.

Писал он просто и красиво,

И не за славою в погоне,

А так душа его просила.

 

Сквозь сердце, ниточкою тонкой,

Проходят судьбы чередой,

То счастьем радостным и звонким,

То черной, горькою бедой.

 

Всё через Душу пропускаешь.

И без остатка там ты весь.

Бывает вовсе забываешь.

Что ты не в книге, а ты здесь.

 

Знать талант ему от бога

Дан был в жизни неспроста.

Потому писал он много.

Наконец сбылась мечта.

 

Наконец его романы,

Через столько долгих лет.

Как осевшие туманы,

Увидали белый свет.

Екимова В.Г. «Стрежень»

О женских образах

в повести Генриха Батца «Твой дом»

Дали слово Кобелькову,

Он на Генриха насел:

- Ввёл ты множество героев,

Потому на мель и сел.

Чтобы повесть потянула,-

Резанул без лишних слов,-

Надо в линию сюжета

Двух соседовых сынов.

Перешла к Нагаю повесть,

Стал он строчки разбирать,

Как подсказывала совесть,

Стиль её критиковать.

Для примера выбрал Зинку,

(«Кофта лопалась на ней»*),

И у автора подробно

Всё повыспросил о ней.

Даже Грека всколыхнуло:

- Неужели так и есть?**

Встал скорёхонько со стула,

Побежал про то прочесть.

Прочитав про Зинку-девку,

Стал Олесь хвалить запевку.

Кончил Грек и замолчал,

Тут  Мирошников начал,

Он за Ромку заступился,

Почему же Ромка – злой?

У него жена, что надо,

Нужен ей супруг другой!

За героев заступиться

«Стрежень» автору не дал,

Впору Генриху напиться –

Облепиховой*** не взял.

23.02.79 г. Мельникова Т.А.

* буквально: фраза о героине

повести устами деревенских женщин

** буквально: вопрос Грека

*** намёк на «виноделие» Генриха

Памяти Генриха Батца

Всё помню с самой первой встречи:

И задушевный разговор,

И юмор мягкий в его речи,

С хитринкой доброй ясный взор.

 

Седоволосый и степенный,

Немногословный, деловой ...

Я, с ним общаясь, постепенно

Входила в мир совсем иной.

 

В его открытых людям строчках,

В его картинах повестях

Жест каждый чётко был отточен

В соцветьях красок и словах.

 

Живя в особом измеренье,

Имел особенный талант:

Писал он чувствами, с волненьем...

Поэт, художник, музыкант.

 

В моей судьбе, я знаю точно,

Таких людей, как Генрих, мало.

Однажды в жизнь ворвавшись, прочно

Остался в ней надёжный, бравый ...

Любовь Михайловна Конных

25 января 2013 г.

Памяти Генриха Батца -

ПИСАТЕЛЯ, ХУДОЖНИКА И ПРОСТО ХОРОШЕГО ЧЕЛОВЕКА...

На Землю человек приходит с криком

Ничуть не помышляя о великом.

Он рад освобожденью, наконец,

Но для него уже готов венец!

 

Природа щедро раздает таланты:

Кем быть кому - поэтом, музыкантом.

Кому-то в спорте лихо побеждать,

Или лесами землю украшать.

 

Кому-то стать писателем известным

Иль просто человеком интересным.

Не суть, кем ты по жизни мог прослыть –

Достойным лишь бы человеком быть!

 

С душою браться за любое дело,

Любить себя в «положенных пределах»,

Чтобы однажды истину понять:

Ты стал лишь тем, кем СМОГ по жизни стать!

 

Сажай леса, пиши стихи, картины,

Иди вперед, не прогибая спину,

Будь честным к жизни и своей судьбе,

Чтобы оставить ПАМЯТЬ О СЕБЕ!

С глубоким уважением к памяти

талантливого художника, писателя,

ГЕНРИХА БАТЦА - О.ПОЗДНЯКОВА

г. Саяногорск, 27.01.2013 г.

Генриху Батцу

Земля белым сваном снега одета

Зима – это время творить для поэта.

И держит художник уверенно кисть,

И дарит полотнам и чувства, и жизнь.

 

И в каждой картине есть что-то своё

И время не властно над тайной её.

Живые герои, живые полотна

В романах и жизни повязаны плотно.

 

Живут в них и весны, и солнечный свет

Художник, прозаик – душою поэт…

Ты в книгах, друг Генрих, в полотнах своих

И в памяти нашей свой среди своих.

Конных Л.М.

Воспоминания о Генрихе

    Народная мудрость гласит, что мужчина должен посадить дерево, построить дом и воспитать ребенка. Генрих строил яхты и живя в Очурах чуть ли не половину лета ходил под парусом по Саянскому водохранилищу. Не перевелись и в наше время необыкновенные люди!

   Уже как будто этого достаточно, чтобы прослыть неординарной личностью, а если к тому же пишешь картины и романы…

   Он сродни Туру Хейердалу*, конечно же у того известность побольше и, особенно, финансовые возможности. Поэтому Хейердал строил экзотические папирусные лодки, а Батц-самодельные яхты. Роднит их не только судостроительство, сколько страсть к водным путешествиям. И опять же, исходя из финансовых возможностей, Хейердал покорял океан, а Батц саянское море. Генрих тоже начинал с маленькой, двухместной, с соответствующим названием «Гномик» и ходил на ней не дальше подпора Кантегира. Потом была пятиместная «Эола», на которой дошел до Шагонара.

   К Северу у Генриха Генриховича особое чувство – как бы там ни было, а с Туруханским краем связана его юность, потому и тянуло туда то на весеннюю охоту на гусей, тона осеннюю ловлю нельмы. В 41 привезли его в Сибирь вместе с тысячами других немцев из Поволжья, высадили посреди заснеженной тайги и сказали «не хотите замерзнуть - стройте землянки, занимайтесь промыслом». Тяжело такое вспоминать, но именно тогда построил он свой первый дом. Потом с напарником охотничьи зимовья строил. А уж сколько деревьев посадил, особенно работая в Очурском лесопитомнике, не счесть. И дочерей вырастил. Исполнил долг, вышел на пенсию – казалось бы можно подводить жизненный итог? А то можно начать, но всерьез заняться живописью и литературой? Как часто мы самое важное в жизни оставляем напоследок…

   Радует, что книжные полки магазинов завалены зарубежными детективами и фантастикой. В последнее время растет интерес к своей родной русской литературе. К литературе национальной, в которой мы ищем ответы на жизненные вопросы. Вопросы эти не о том, как поуютнее устроиться, как делать деньги, а о том, как жить дальше вместе со своим народом о том, как любить Россию. Кто- то найдет ответы в книгах Г. Батца – человека, умудренного жизнью. Есть такой афоризм: писатель – это не профессия, а диагноз. Диагноз обостренного чувства справедливости, диагноз особенного видения красоты, диагноз непроходящей любви к людям. 

*норвежский археолог, путешественник

и писатель, автор многих книг.

Балашов В.Б., член союза писателей России

Из очерка «Встречи» Т. Мельниковой

    В 1975 году, после временного отъезда, я вновь появилась на «Стрежне». Охватываю взглядом уже собравшихся и выделяю какое-то светящееся лицо одного из присутствующих, решив, что этот «кто-то» из заезжих, видно, писателей. Позже узнаю - это Генрих Батц. Недаром однажды – на семинаре молодых писателей, проходившем в Абакане, открывать который должен был Сергей Михалков, Генриха поначалу за него же и приняли. Он смеялся, убедившись, почему при его появлении так дружно здороваются с ним незнакомые люди.

   На «Стрежне» Генрих Генрихович всегда был в центре внимания – обаятельный, сразу располагающий к себе. К нему в Очуры нередко наезжали гости, находя интересного собеседника, любопытного художника. Несколько раз вместе со стрежневцами побывала в его гостеприимном доме и я. Наши же мужчины каждый год 22 января, в день рождения Генриха, выезжали в Очуры. Дружба их была давней.

    В дружеской обстановке на литературных встречах всегда шли оживлённые разговоры, неважно, чьи стихи или проза обсуждались. С какого-то времени вошло у меня в привычку обыгрывать ситуации, возникающие на таких встречах, в экспромтах,  часто с юмором, со скрытым подтекстом или явным намёком на характеры, взаимоотношения, речевые особенности моих друзей.

   Иногда это были «творческие отчёты» с наших встреч, мероприятий, или зарифмованные поздравления. В шутку я как-то написала о себе по поводу подобного творчества: «Историографом зовусь». Встречалось написанное с любопытством и интересом, так как «героями» таких произведений были сами же присутствующие, а обыгрывалось происходящее на их глазах. Ничего из этого не предназначалось для печати, звучало в нашем же кругу.

   А время делало своё дело. И сегодня такие строки проливают свет как раз на атмосферу, характерную для занятий на литературных объединениях, на прошедшее время, на характеры моих друзей. Выбираю из подобной «летописи» те, которые связаны с именем Генриха Генриховича Батца.

Генриху Батцу

    Впервые услышав фамилию, подумала: «Странная!». В разговорном стиле слово «бац» имеет значение падения или попадания в определённую цель. А в словаре С.И. Ожегова и вовсе обозначает сильный, короткий и резкий звук; а еще «ударил, бахнул». Что-то поистине загадочное таилось в этом слове. Каково же было моё удивление, когда я познакомилась с Генрихом Батцем, замечательным человеком, гениальным писателем, талантливым художником.

   Это случилось на заседании литературного объединения «Стрежень» в поселке Майна, в здании, где когда-то печаталась городская газета «Огни Саян». Внешность его была особенной, запоминающейся, сразу напомнила мне одного из героев детских сказок. «Настоящий лесовик!» - невольно подумала я и была недалека от истины. Передо мной сидел человек в мохнатой большой шапке, таком же мохнатом полушубке, меховых сапогах, заросший щетиной, с проницательными, умными, и, как мне показалось, хитроватыми глазами. Нас познакомили. Вот таким я и увидела настоящего представителя лесного хозяйства. О том, что вся его жизнь, работа, творчество связано с природой узнала позже из общения с ним, из книг, из его прекрасных полотен.

    Открытость, искренность, доброта, душевное тепло располагали к откровению. А знакомство с картинами – это особая грань таланта Генриха Батца. Всё, что написано его кистью, в каждой детали его душа. Невольно становишься не созерцателем, а частью его полотен, ощущаешь запахи, краски!

   Не говорю о прозе! Пишущих авторов много (не хочу никого обидеть), но все, написанное рукой Генриха Батца, талантливо! Легко представить то, что видел автор, что чувствовал. Ему доверяешь, его чувствуешь, понимаешь!

   Благодаря Генриху Батцу, я увидела мир его героев его глазами. Это ли не чудо! К сожалению, только дважды побывала на выставках картин: в музее города Саяногорска и в его доме, в Очурах. Умение передать своё неподдельное, искреннее отношение к тому, что создал Генрих Батц вызывает чувство глубокого уважения!

   Думая о нём, вспоминаю его умение слушать и слышать, способность поддержать и помочь. Это трогательное отношение мне посчастливилось  испытать! О талантливых гениальных, творческих людях писать сложно, потому что глубина души, характера, ума, умение проникать в самую суть даны далеко не каждому.

   Когда читаешь произведения, написанные рукой такого мастера, как Генрих Батц, легко попадаешь под магическое воздействие его пера, чувствуешь тонкий юмор и правдивость каждого слова, не сомневаешься в искренности! Благодаря автору, по-другому, по-особому, «по-батцовски», его глазами, я увидела все, что происходило с репрессированными немцами, с целым народом, для которого родиной стала Россия. Всё, что нам оставлено Генрихом Батцем, наша история, история жизни человека и нашей страны.

   Беру в руки его сборники ив каждом автограф со словами «светло и нежно». И в этом весь Генрих Батц, удивительный и неповторимый, - Личность в самом ярком смысле этого слова.

18.12.16 г. Конных Л.М.

    Это было не помню в каком году…

   Генрих Генрихович уже выписался из больницы после инсульта. На очередном заседании «Стрежня» он сказал, что я обещала приехать к нему в гости, но так и не удосужилась. Как раз в тот день он в Очуры поехал на машине с дочерью Ольгой и её мужем. Вот и поехали мы все вместе. Когда еще такой случай представится?

   Генрих Генрихович водил меня по своему старому дому, как по музею. Он с такой детской непосредственностью показывал то, что сделал своими руками. И смотрел выжидающе – нравится? Оля снисходительно улыбалась.

   Потом он завел меня в комнату, где возле стены стояли его картины. Много картин.

   И сказал, щедро показав рукой: «Выбирай, что нравится».

   Мне нравилось всё. В дома было не топлено… весна. Я замерзла. Много было зимних и ночных пейзажей. Я скромно выбрала две небольшие картины, на которых присутствовали теплые  краски.

   Затем мы пошли в новый дом, где уже вовсю топилась печь. С удовольствием смотрела на живой огонь. Еще мне запомнилось, как мы подбрасывали туда сосновые шишки.

   А потом мы поехали в Саяногорск.

   Картины я вставила в рамки, висят на стене. Теплое воспоминание.

   Интересно, красный флаг на крыше до сих пор?

Ельцова Рита 2017 г.

Однажды и навсегда

   Тридцать лет тому назад, среди фотографий  сделанных  Виталием  Яном, я увидела седого, бородатого мужчину и высказала мысль вслух , что это наверняка художник или писатель.   Виталий меня удивил, сказав, что это  писатель и художник. Вскорости,  я познакомилась с ним лично на заседании « Стрежня». В то время я ещё не писала маслом, была увлечена акварелью. Будучи в мастерской у него, высказала сожаление, что нет возможности , да и времени этим заниматься.  Он мне дал всего понемногу. Этого хватило на несколько небольших картин. С  его лёгкой руки начала рисовать  масляными красками маленькие картинки, которые в годы перестройки помогли мне одной, с четырьмя детьми выжить.  С  Генрихом мы были соратники по кисти и перу. Я  его знала тихим, спокойным человеком. И очень мудрым.  Очень мудрым. Но однажды некто хотел меня переубедить,  рассказывая о нём странные вещи. Но странными они казались не мне, а тому, кто говорил о его увлечении живописью, писательством ,яхтами, которые сам строил. Говорилось, что вёл себя он не как деревенский мужик. В гостях у него и у его жены Галины любили побывать все. Поездка к ним в деревню, нам городским была за праздник. Мне довелось побывать всего раза три. Но как побывать! Краски, которые он подарил тогда, в первый приезд, это как удочка из притчи о том, что не рыбу надо дать, а научить рыбачить, вручив  удочку. Иногда он заходил ко мне, было по пути. Автобус из Очур останавливался рядом с моим домом. По расписанию автобус приезжал намного раньше, чем начиналось  заседание «Стрежня». Мы пили чай и рассуждали о моих картинах. К его советам я прислушивалась. Потом вместе шли на «Стрежень».

Валентина Имайкина,2017 г. Санкт-Петербург

О Генрихе Батце

   Мне с Генрихом Батцем пришлось общаться немного. Но даже за это недолгое время у меня осталось о нем очень светлая память. Во время общения с ним, у меня сложилось впечатление о нем как об очень добром мягком и очень умном человеке. Он уже очень болел и чаще всего не мог присутствовать на «Стрежне», но старался работать и как можно больше оставить после себя своих книг, вкладывая в них всю свою душу…

   Светлая память нашему Генриху Генриховичу Батцу. Мы горды тем, что в наших рядах был такой человек и навсегда останется в наших сердцах и с нами.

Наталья Фатиева, член ЛО «Стрежень»